Биография

День памяти:

22 сентября

Преподобный Архипп (Шестаков), в миру Афанасий († 27 сент. 1896 г.). Родился в купеческой семье в слободе Ездоцкой Старооскольского уезда Курской губернии (1825). В характере Афанасия рано обнаружилось пренебрежение земным благополучием: он бесплатно отпускал товар беднякам во время дежурства в торговой лавке отца, деньги презрительно называл железом, спал без подушки, стремился к уединению, не любил хорошо одеваться. За эти «странности» Афанасий не раз терпел скорби в семье. Однажды он тайно ушел в Киев, однако его догнали, поколотили и привели домой; спустя время он спрятался в погребе у одного родственника: тот держал убежище Афанасия в тайне, пока семья не дала согласие написать беглецу увольнительную бумагу [1].

В 1852 году 27-летний Афанасий Шестаков ушел в Глинскую пустынь и был принят в обитель. Первым его послушанием была выпечка хлеба в пекарне. Когда бы его ни звали на работу, Афанасий беспрекословно шел исполнять назначенное, с первых дней в монастыре положив в основу своей жизни беспрекословное послушание священноначалию и старшей братии. Трудясь на послушании, он старался сохранять безмолвие. Чтобы навыкнуть в этом, клал в рот щепку, пока не научился молчать и говорить кратко только полезное. Укоризны, оскорбления, а порой даже и побои от не понимавшей его братии, Афанасий переносил с терпением и смирением, а если и вынужден был отвечать, то прикидывался юродивым. Да и некоторые другие свои подвиги он скрывал под личиной юродства.

В мантию он был пострижен только через 18 лет прохождения искуса. Послушание в пекарне исполнял 33 года. Когда священноначалие назначало его старшим по послушанию, он со смирением упрашивал отменить назначение, ссылаясь на малограмотность. Только после принятия схимы в 1885 году Архипп был освобожден от послушания на пекарне, но и после этого приходил помогать братии, особенно по ночам.

Еще одним его послушанием было чередное чтение Псалтири, на которое он был назначен с   1874 года.

В 1890 году схимонаха Архиппа назначили в ближний скит для принятия посетителей, приходящих в обитель в поисках духовного совета. Для него, всю жизнь стремившегося к уединению и безмолвию, такое послушание было тягостно, но, привыкнув во всем повиноваться, он не прекословил.

Вскоре подвижник был переведен на дальнюю монастырскую пасеку, место пустынных подвигов схиархимандрита Илиодора (Голованицкого; † 1879). Для отца Архиппа было тяжелым испытанием находиться вдали от храма, от ежедневных богослужений. При этом уединения он также не нашел, потому что почти беспрерывно к нему за советом приходили братия и миряне.

Через некоторое время отец Архипп снова переселился в ближний скит, а через два года опять в пустыньку схиархимандрита Илиодора, где был уже построен храм и создавался Спасо-Илиодоровский (дальний) скит.

До января 1896 года схимонах Архипп оставался в скиту на покое, по болезни и старости, продолжая быть для братии примером смирения и терпения.

Старец не нес уже монастырского послушания, но не переставал трудиться, принимая посетителей и непрестанно совершенствуясь в добродетелях. По благословению настоятеля старца приглашали   в монастырскую гостиницу и возили на монастырские хутора, и он ни разу не оказал неповиновения, с полной готовностью, без ропота исполняя благословение, даже если это могло быть опасным для его жизни. Примером этому может служить случай, память о котором сохранилась благодаря жизнеописателю подвигов схимонаха Архиппа. За два года до смерти, когда старец был уже очень слаб, настоятель пригласил его поехать с собой в Путивль, думая, что ему станет лучше на свежем воздухе. Отец Архипп, как обычно, не противоречил и с готовностью исполнил благословение настоятеля, уповая во всем на Господа, но, прощаясь с келейником, сказал ему, что, возможно, они больше не увидятся. Как и предвидел старец, по дороге путники встретли так много препятствий, что настоятель, не завершив поездки, решил вернуться в обитель.

Как уже говорилось, старец с самых первых дней избегал свободного общения с братией и старался молча трудиться на послушании. Желая бóльших подвигов постничества, он, исполняя данное ему благословение, ел наравне со всеми, но по возможности воздерживался от насыщения, не употреблял рыбу, избегал любых утешений в пище, стараясь при этом не огорчить и не смутить братию.

С переходом в Спасо-Илиодоровский скит он усилил свой пост. Начал причащаться еженедельно, а если на неделе был праздник, то и чаще. Горячую пищу подвижник употреблял по субботам и воскресеньям, в остальное время его едой были хлеб, сырая капуста, огурцы, редька, картофель. Однако за год до кончины, оказывая послушание настоятелю, старец стал есть каждый день горячую простую пищу в два блюда, за что со смирением нес незаслуженные укоризны от своего сподвижника схимонаха Луки, который не знал, что старец делал это по послушанию, и сетовал: «Был великий воздержник, а теперь изменился».

Пустословие посещающих его людей старец прекращал громким произнесением молитвы Иисусовой, или заставлял кого-либо читать Священное Писание. Когда спрашивали у него что-то недолжное, он отвечал: «Прости, Бога ради, я ничего не знаю» – и вслух начинал произносить Иисусову молитву.

Приходящим на послушание старец часто повторял, чтобы не смущались его необычным, даже странным для братии образом жизни: «Путей спасения много, каждый идет своим путем. Наш игумен (в то время игуменом был отец Иннокентий (Степанов), известный своей духовной мудростью, даром прозрения и любовью к ближнему; скончался в сане архимандрита в 1888 г. – Ред.) идет открытым прямым путем, отец Игнатий также (бывший письмоводитель о. Иннокентия, из дворян, в миру был чиновником, усердно трудился в обители 18 лет, скончался в 1863 г. – Ред.); Иероним (иеросхимонах, ризничий, который подвизался 45 лет и блаженно скончался в 1895 г. – Ред.) идет закрытым путем смирения, а я сделал себя дураком, и дурак на самом деле. Трудны все пути, но дураком себя не всякий может сделать. Трудно не обижаться, когда оскорбляют, а надобно все терпеть. Мальчики (молодые послушники) мне говорят: «Архипп, ты дурак», и я говорю: «Дурак». – «Ты, – говорят, – не так сделал». – «Простите, я дурак, не понимаю»».

С самого поступления в обитель отец Архипп руководствовался советами братского духовника иеромонаха Анастасия, который был учеником старца Филарета (Данилевского) и скончался в глубокой старости в 1873 году. После его кончины Архипп обращался к схиархимандриту Илиодору (Голованицкому), также ученику старца Филарета.

Схимонах Архипп до последнего дня земной жизни сохранил недоверие к себе и своим дарованиям. Будучи уже старцем, руководителем в духовной жизни, давая другим наставления, он не переставал проверять себя, спрашивая совета, и постоянно искал случая к смирению.

По воспоминаниям, в келье его находились иконы с лампадкой перед ними, подставка со следованной Псалтирью, стол, стул, табуретка и кровать, на которой лежал побитый войлок и чем-то наполненный мешок вместо подушки.

Келейное время старец проводил в молитве или чтении Священного Писания. Приходящим к нему братиям он предлагал прочитать одну-две главы из Апостола, Евангелия или кафизму из Псалтири, любил читать или слушать акафисты и Киево-Печерский Патерик. Неся многочисленные внешние подвиги, он не предавал им значения, расценивая их как способы к внутреннему деланию. Его никогда никто не видел смеющимся.

Отец Архипп очень любил храм. Освобождаясь от основного послушания, он прежде всего спешил в церковь, присутствовал по возможности на всех богослужениях, отстаивая порой по шесть и более часов без перерыва. Ни разу он не пропустил утреню. Даже когда болел и был слаб, уже из последних, казалось, сил, поддерживаемый келейником, но шел в храм. Он часто говорил: «Зазвонят в церковь, – как на пожар беги». В последний год старца носили или возили в храм, стоять он там не мог – сидел или лежал.

Преимущественно отец Архипп был старцем схимников Глинской обители. Всех, кто обращался к нему за духовным руководством, вел путем послушания, терпения, смирения и труда. Был строг с теми, для кого видел пользу от этого. Не любил праздности у монахов.

Неся старческое послушание, он принимал для духовного совета и мирян, мужчин и женщин, и из-за последних часто слышал осуждение от братии: как, он, схимник, может общаться с женским полом…

Приходящим раздавал листки с Иисусовой молитвой, Глинские листки. Часто советовал молиться Иисусовой молитвой, как мирским, так и особенно – монашествующим. Словом, а главное, примером своей жизни, всех побуждал к терпению – поддерживая слабых, утешая немощных и скорбящих, вразумляя их своими советами и наставлениями и усердно о них молясь.

Братии он советовал избегать всякой праздности, а благословенную пищу есть по мере потребности. Часто повторял: «Все терпи: будут тебя ругать – молчи, будут бить – молчи, молись за обидчиков, смиряй себя постоянно, и спасешься… Мы не можем поститься и подвизаться, как древние: будем есть, трудиться и смиряться, и Бог помилует нас».

Инокам, послушание которых было связано с частым общением с посторонними, мирскими, он говорил: «Ты знаешь, послушание не умирает, терпи и получишь награду, как тот послушник, который все переносил за послушание. Умер он и похоронили его, пришел к нему старец и спрашивает: «Умер ли ты?» – «Нет, отче, – отвечает он, – как можно умереть послушнику?». Терпи и ты ради Господа».

Для наставления братии у старца были выписаны цитаты из Священного Писания, церковных песнопений и творений святых отцов. Самочинно берущих на себя подвиг или неправильно его исполняющих старец наставлял: «И бык трудится, и бык смиряется: надо на все иметь рассуждение».

О жизни монашеской и о пользе молчания отец Архипп говорил так: «Придя в монахи, не говори о мирском, а о монастырском. Говори необходимое, а то – новости одному, тот другому, пятому, десятому… для других вред и для тебя… Когда спрашивают, отвечай коротко: одно-два слова. Будь молчалив; даже глупый, когда молчит, кажется мудрым… Великий вред от празднословия: слово – дар Божий. Всё ничто, если не научишься, когда сказать и когда молчать. Говори тихо и не смейся. В келлию к себе никого не зови и сам ни к кому не ходи. Мышь, когда сидит в норе, не уловляется кошкой, а как только выйдет, уловляется, так и нас ловит враг спасения. Монаху надо жить в скудости. Когда хвалят, нужно плакать, а когда укоряют и ругают, тогда грехи снимают… Помни смертный час: ах, умереть надо, а смерть грешнику люта!»

Однажды к настоятелю обители архимандриту Иннокентию пришли с жалобой на схимонаха Архипа, а он ответил, своими словами приоткрывая сокрытую от людских взоров жизнь старца: «Это великий муж, дай Бог, чтобы у нас таких было более. Его молитва имеет значение. Не смотрите на его немощи и чудачества. Надо понимать его чудачества. Он всё в нас видит: умрет, тогда поймут, какой он был светильник. Нам надо не осуждать его, а подражать ему. Чудачества его и немощи не вредны, а подвиги достойны подражания. Несмотря на свои преклонные лета, когда проспал он хоть раз утреню, когда ушел раньше конца службы? Пусть скажут. Я не знаю, пропустил ли он хотя одно богослужение. Он не ест вовсе с маслом, причащается еженедельно, читает Псалтирь, беспрестанно в труде, другим показывает пример. Что же еще надо?»

Силы отца Архиппа постепенно слабели. Перед праздником Рождества Христова 1896 года старец был очень слаб, и настоятель благословил ему перейти в монастырь. 13 января подвижника перевезли в обитель. В феврале отец Архипп занемог еще сильнее и по несколько дней уже не вставал с постели. 27 сентября 1896 года (по старому стилю), на 71-м году жизни, проведя в обители 44 года, после соборования и принятия Святых Христовых Таин, старец мирно отошел ко Господу. Он был похоронен у северной стены Успенского храма.

«Блажен, кто в здешней жизни уничижает и смиряет себя ради Бога: он возвеличен будет Всевышним Богом, и прославлен ангелами и не станет на суде ошуюю! – говорит святитель Кирилл Александрийский. – Блажен человек, который пребывает в молитвах, терпелив в постах, с радостью предстоит на бдениях, борется и прогоняет сон, преклоняет колена на Божие славословие, возводит очи на небо к Господу и размышляет о Седящем на престоле славы, Испытующем сердца и утробы (Откр. 4:2–3; 2:23). Такой насладится вечными благами и соделается другом, братом, сыном и наследником Божиим; лице его возсияет, как солнце в день судный в Царствии Небесном»[2].